спросил Бутенко. На лбу у него выступили капельки пота, несмотря на то что мы стояли в холодильнике.
Я кивнула санитару. Он медленно стал заворачивать простыню снизу, постепенно открывая синюшные ноги, живот, уже тронутый зеленью гниения, бледную грудь, покрытую светлыми волосками — и вздувшуюся шею, кончающуюся запекшейся коричневой раной. Невыносимо запахло смертью. Мне стало не по себе, я прямо физически ощутила висящее в атмосфере тесной комнатки напряжение. Я оглянулась — Бутенко стоял чуть позади меня, пожирая глазами разлагающееся обезглавленное тело с почерневшим обугленным пахом; скулы его заострились, горло ходило ходуном, ноздри раздувались, зубы были сжаты так, что мне слышен был скрип. Почувствовав мой взгляд, он медленно повернул ко мне голову, с некоторым запозданием оторвав глаза от трупа. У меня по спине пробежали мурашки, когда я заглянула в его лицо. На нем светилась ярость, окрашенная восторгом торжества.
— Это он… Точно? Сомнений нет?
Я завороженно кивнула головой:
— Он.
— Кто его… так?
— Пока не знаем.
Он медленно, словно робот, всем корпусом снова повернулся к каталке:
— Ему отрезали голову? — Он говорил каким-то сдавленным голосом, к тембру которого очень подходил эпитет «замогильный». — Его пытали? Жгли?… Чем?
— Паяльником, наверное.
Меня неприятно тревожил этот разговор. В углу еле слышно кашлянул притихший мальчишка-санитар, и Бутенко медленно повернулся к нему.
— Спасибо, — сказал он глухо.
Санитар, исподлобья косясь на Бутенко, стал накрывать труп. Бутенко же, с сожалением проследив за тем, как под простыней скрываются охладевшие члены покойника, прерывисто вздохнул и вышел из помещения. Я бросила растерянный взгляд на санитара.
— Теперь-то все? — тихо спросил он, держась одной рукой за каталку.
Пожав плечами, я отправилась вслед за Бутенко.
Бутенко стоял в коридоре напротив кабинета заведующего, засунув руки в карманы брюк, чуть покачивался на пятках и загадочно улыбался. Странным образом жесткие черты его лица как будто разгладились и смягчились, а из глаз ушло страдальческое выражение.
— Значит, кто-то пытал его? Жег паяльником, а потом убил? — повторил он прежние вопросы, но уже с другой интонацией. В его голосе слышалось жестокое удовольствие. И, черт побери, клянусь — я его понимала.
— Примерно так. Его могли убить и до того, как пустили в ход паяльник. Может, уже над трупом глумились.
— Хорошо, — помолчав, умиротворенно сказал он.
Мы с ним зашли в кабинет Щеглова, где Юра угощал Синцова и Кристину инжировым вареньем. Бутенко прошел к диванчику, на котором устроилась его дочь, и присел рядом с ней. Они обменялись какими-то тайными, им одним понятными взглядами; и я, уловив эту встречу глазами, подумала, что, может, и не таким идиотом был следователь, который стал допрашивать ее в день происшествия в присутствии отца. После этого Кристина все еще смотрела исподлобья, и тонкие губы иногда подрагивали, но все же было заметно, что она немного расслабилась и даже повеселела.
Синцов вызвался отвезти потерпевшую с папой домой, ему предстоял еще вояж за девушкой Олесей; я хотела остаться тут, в Бюро, полазать по экспертизам, а потом тихо отбыть своим ходом, чтобы никоим образом не мешать Синцову развивать отношения с продавщицей, а уж протокол опознания ею трупа он в состоянии составить сам. Поэтому я распрощалась с Кристиной и ее отцом, а заодно и с Синцовым. Уходя, Кристина шепотом спросила меня:
— Он правда умер? И больше никогда не придет?
— Правда, — подтвердила я. — Его больше нет на земле.
— Он правда не придет? Честное слово? — шепотом настаивала девочка.
— Честное слово.
Я была уверена, что не обманываю ее.
Вернувшись на работу, я успела прочитать все дела о нападениях на девочек и даже составить сводную таблицу. Самое главное, что мне хотелось понять, — это как он выбирает своих жертв и почему приезжает туда, где совершает преступления. Первый эпизод преступной деятельности, еще в мае, в понедельник, четырнадцатого числа, был совершен им в Майковом переулке. Я про такой никогда не слышала, мне пришлось залезть в справочник, чтобы выяснить: это Кировский район, ближайшая станция метро — «Нарвская», мимо ходят троллейбусы, автобусы и маршрутки.
Но он явно не жил в Кировском районе, потому что следующее свое преступление, тоже майское, спустя всего четыре дня после первого, Скромник совершил на улице Евгеньевской, приехав в центр. Ближайшее метро — «Площадь Восстания», между прочим, прямая ветка от «Нарвской». Хотя в эпоху всеобщей автомобилизации высчитывать оптимальные маршруты общественного транспорта — дело безнадежное. Тем более что за следующей жертвой, 13 июня, в среду, он переехал уже в Невский район: улица Автогенная, ближайшее метро — «Елизаровская». Кстати, подозрительно большой временной разрыв между эпизодами, другие интервалы составляют четыре, семь и максимум девять дней, а тут почти месяц. Надо подумать об этом как следует.
Насколько я помню, в тот день, в среду, шел дождь, а в протоколе допроса потерпевшей ни слова о том, что на преступнике была влажная одежда. И мокрыми башмаками он в квартире не наследил. (Хотя я не могу с уверенностью утверждать, что потерпевшую спросили про то, сухая или влажная одежда была на негодяе, и озаботились поиском следов обуви на месте происшествия. Все это надо делать заново.) Так что машина не исключается.
Так, поехали дальше. Четвертое преступление было в июне, двадцать второго числа. И опять новый район, на этот раз Петроградский, переулок Нестерова, метро «Спортивная», но это я уже так, на всякий случай. Он что, хотел отметиться во всех районах города? Причем по алфавиту (Кировский, Невский, Петроградский)? А что? Если Битцевский маньяк в Москве планировал убить шестьдесят четыре человека, по числу клеток на шахматной доске, то почему бы нашему питерскому маньяку не наметить себе двадцать две жертвы, по числу районов? Надо еще раз как следует прошерстить сводки, а то, не дай бог, выяснится, что он уже давно начал, с Адмиралтейского района, и как раз подходит к концу алфавита.
А вот пятый, последний эпизод, который случился в прошедшую пятницу, в аккурат когда Синцов сидел у нас в гостях, имел место уже поближе, на Обводном канале (Фрунзенский район. Неужели действительно по алфавиту?). Судя по времени преступления, он отправился на поиски жертвы, едва выйдя из секс-шопа. Распалился там, что ли, глядя на куколок-«анимэ», скотина? И вскоре после этого его убили…
Все-таки женщина очень хорошо сюда вписывается. Узнала, что он нападает на девочек… С трудом могу представить себе ее чувства; но, видимо, уж очень она его любила, раз не побежала в страхе в ближайший отдел милиции. А заботливо отвела его в магазин интимных товаров… Да, но такая пламенная любовь не очень-то